К началу войны Советский Союз не имел своих бронетранспортеров, если не считать опытных образцов безоружного и малоподвижного, скорее санитарного транспортера БА-22 на слабом шасси ГАЗ-ААА с весьма ограниченной проходимостью. Очевидно, что необходимость в высокоподвижных бронетранспортерах для перевозки мотопехоты вполне осознавалась руководством Красной Армии еще до войны, по крайней мере, после успешных боевых действий вермахта в 1940 году, однако для их производства не было ни отработанных образцов, ни свободных мощностей заводов — все отдавалось более приоритетному танкостроению. В результате, в начале войны нередко приходилось использовать десанты, просто посаженные на броню танков. Это увеличивало темпы преследования отходящего противника, но вызывало неоправданно большие потери ничем не защищенных бойцов.
Начиная с 1942 года, американские бронетранспортеры, а также легкие английские гусеничные машины «Универсал» поставлялись в заметных количествах по ленд-лизу в СССР, где были по достоинству оценены как новый, крайне необходимый класс боевых машин, не имевший у нас аналогов. Правда, по прямому назначению – для перевозки мотопехоты с легким вооружением вслед за атакующими танками или огневым валом артиллерии с одновременным подавлением уцелевших огневых точек противника — они использовались редко из-за недостаточного количества и не предусмотренного применения использовавшейся тактикой ведения наступательного боя. Зато в боевом охранении, защите штабов, в том числе и от воздушного нападения, сопровождении транспортных колонн, конвоировании машин крупных военачальников американские БТР применялись достаточно широко и успешно. Хорошо показали они себя и в уличных боях в составе штурмовых групп, будучи вооруженными тяжелыми пулеметами, особенно спаренными. С таких машин результативно вели обстрел верхних этажей зданий, ДОТов и уличных заграждений при хорошей защите экипажа и десанта от ответного огня.
Изготовление отечественных образцов БТР, когда, наконец, осознали их боевую эффективность и острую необходимость, в разгар войны было весьма проблематично. По-прежнему не имелось соответствующих отработанных шасси высокой проходимости и свободных мощностей для их массового производства, а также бронекорпусов, тоже непростых в изготовлении.
Анализируя итоги войны и составляя планы послевоенного перевооружения Советской Армии, было уделено достаточное внимание и созданию отечественных бронетранспортеров — в первую очередь легкого (разведывательного и штабного) и среднего десантного (два отделения мотопехоты со станковым пулеметом). Последнюю машину предполагалось сделать многоцелевой для массового вооружения мотострелковых батальонов, механизированных и подвижных соединений Советской армии, а также как мобильный носитель спаренных и счетверенных тяжелопулеметных зенитных установок. Ее основные показатели были навеяны полюбившимся всем надежным американским полугусеничным БТР М-2 (в разных модификациях) с передним мостом, с полной массой до 8,9 т, вмещающим экипаж (2 чел.) и 10 пехотинцев и как минимум один тяжелый пулемет на открытой турели. Если при выборе шасси для легкого БТР других вариантов, кроме ГАЗ-63 (успешно проходил испытания с ноября 1943 г.) не было, то для среднего — основного БТР, такие варианты, пока, правда, теоретические, просматривались. Все они основывались на разрабатывавшемся с зимы 1945 года на ЗИСе трехосном шасси ЗИС-151. В основу этой машины легли конструкции американских стандартных армейских трехосных грузовиков класса 2,5 т по бездорожью: «Студебекер» US6-62, «Интернационал» М-5-6-318, GMC CCKW-352.
Несколько позже попробовали использовать многоцелевое полугусеничное шасси ЗИС-153, созданное по типу немецких тягачей с шахматным расположением опорных катков, металлическими гусеницами с резиновыми башмаками и с шарнирами на игольчатых подшипниках, с передним ведущим мостом (вначале — не ведущим). По своей грузоподъемности, полной массе, энерговооруженности, максимальной скорости движения и подвижности на бездорожье они могли стать основой для будущих БТР.
При выборе одного из этих вариантов в армейских верхах возникли споры: одни стояли за полугусеничный ход, широко и эффективно применявшийся немцами и американцами (с их очень удачной резино-тросовой гусеницей). В этом их убежденно поддерживал маршал И.С.Конев, полюбивший за годы войны американские полугусеничные БТР, вероятно потому, что они были в его охранении при поездках на фронты.
Другие, поддерживаемые, как ни странно, «танкистами», — начальником ГБТУ генералом В.Г.Вершининым и маршалом бронетанковых войск С.И.Богдановым, склонялись к колесному ходу — более мобильному, бесшумному и менее дорогому, также неплохо проявившему себя на войне. С принятием определенных конструктивных мер, уже показавших свою эффективность, по проходимости колесное шасси вплотную приближалось к гусеничному и в большинстве случаев не уступало полугусеничному. Победили «колесники» еще и потому, что возможная основа будущей боевой машины — трехосный полноприводный грузовой автомобиль ЗИС-151 – появился значительно раньше ЗИС-153 и уже с мая 1946 года проходил испытания.
Летом 1946 года ЗИС получил техническое задание на колесный трехосный бронетранспортер «Объект 140» с полной массой до 8,5 т, способный перевозить десант в количестве 15—20 человек, защищенный противопульной броней и вооруженный одним станковым пулеметом. Конструкторы ЗИСа, перегруженные работами по освоению новых моделей, тем не менее, не были смущены еще одним, на этот раз специальным заданием. Оно вполне просматривалось логически и даже исторически.
Работа над машиной «140» началась в ноябре 1946 года в сравнительно небольшом спецотделе КЭО ЗИС под руководством главного конструктора завода, кандидата технических наук Б.М.Фиттермана. По своим более поздним признаниям, он любил такие необычные и сложные, но очень интересные задания, а за годы войны приобрел и опыт в их решении, создавая разнообразную боевую технику (пистолеты-пулеметы, минометы, бронетранспортеры, артиллерийские тягачи).
Проектируемый БТР получил заводское обозначение ЗИС-152, его шасси — ЗИС-123, бронекорпус, установка вооружения, система связи — ЗИС-100. В шасси «123» была заложена ставшая классической трехосная схема. Ее отличали раздельный блокированный привод, от трехвальной раздаточной коробки (с двумя понижающими передачами) неразрезных ведущих мостов с неблокируемыми межколесными дифференциалами и рессорно-балансирная подвеска задней тележки.
Конструкция базировалась на основных агрегатах шасси ЗИС-151. Практически полностью была использована его трансмиссия: муфта сцепления, КПП, РК, все ведущие мосты. Поэтому и общий вид БТР сложился сразу, почти экспромтом, под влиянием того приподнятого творческого настроения, с которым тогда все работали. А первую компоновку машины и ее бронекорпуса сделал сам Б.М.Фиттерман.
Для повышения подвижности БТР на бездорожье требовалось значительно поднять удельную мощность, поэтому базовый двигатель, шестицилиндровый ЗИС-120, форсировали до предела путем увеличения степени сжатия до 6,5 (под применяемый тогда в армии лучший бензин Б-70 или КБ-70) и «раскруткой» его — повышением максимальной частоты вращения, уже без ограничителя в карбюраторе (и в ущерб долговечности шатунно-поршневой группы, с чем на боевой машине решили смириться). Заранее было известно, что это незначительно (всего на 7-9%) увеличит значение максимального крутящего момента (по довоенному опыту форсирования двигателя ЗИС-16 для бронеавтомобиля БА-11), зато мощность удалось поднять с фактических 95-100 л.с. до 118-122 л.с. (гарантированных по ГОСТу — 110 л.с.). Этому содействовала и установка более эффективного верхнего карбюратора с падающим потоком (пока импортного), тогда еще не применявшегося на грузовых ЗИСах.
Для нормальной работы радиостанции система зажигания двигателя и электрооборудование были экранированы. Надежность электропитания многочисленных систем и потребителей поддерживали довольно мощный (350 Вт) генератор и большой (140 А-ч) «танковый» аккумулятор.
Низкое расположение малогабаритного радиатора (по условиям размещения в стесненном мотоотсеке наклонной передней части бронекорпуса) заставило укрепить 6-лопастный вентилятор (через резиновый демпфер, но он появился позже) на переднем конусе коленчатого вала. В дальнейшем это не избавило от проблем с охлаждением — двигатель с самого начала перегревался. Пришлось тщательно обрабатывать аэродинамику подкапотного пространства, причем впервые у нас ее вели в специально построенной вентиляционной камере с беговыми барабанами. Оба бензобака (на 300 л) разместили внутри под защитой бронекорпуса (вначале стоял один бензобак).
Примененная в силовом агрегате новая, общая для всех грузовых моделей пятиступенчатая КПП ЗИС-120 (высшая передача — ускоряющая) с не очень удачной разбивкой передаточных отношений для обычных автомобилей, оказалась удобной для будущего БТР: его рабочая передача при движении по грунту — третья — получила нужное передаточное число (1,898). Необходимое по компоновке сокращение базы на 385 мм (по сравнению с ЗИС-151) создало затруднение с размещением карданных валов — при уменьшении их длины недопустимо увеличивались углы в шарнирах при максимальных перекосах мостов. Пришлось пожертвовать самым благополучным из них — между КПП и РК, сократив его до предела (220 мм между центрами), а остальные с трудом сбалансировать по предельным углам отклонений. Хотя силовые агрегаты трансмиссии БТР практически без изменений использовались от ЗИС-151, но балки ведущих мостов ввиду значительного роста скоростей движения и соответственно — ударных нагрузок, были значительно усилены, что увеличило их прочность и главное — жесткость. Через 5-7 лет этот опыт весьма пригодился заводу при создании более подвижных на бездорожье трехосных грузовых автомобилей общего назначения ЗИС-121В, ЗИС-128, ЗИЛ-157, ЗИЛ-165, где тоже в первую очередь возникли проблемы с мостами.
Так как будущая машина предназначалась для движения с повышенными скоростями по резко пересеченной местности — через ямы, канавы и рвы (шириной до 0,8 м), главное внимание было уделено ходовой части: подвеске, шинам, рулевому управлению. В переднюю подвеску закладывались удлиненные рессоры с большими динамическими ходами, снабженные мощными гидроамортизаторами (в основе — от ЗИС-110). Обычно долговечность рессор определялась поломкой витых ушков их соединения с рамой. На БТР впервые применили, правда, тоже не сразу, более надежные кованые ушки (по типу «Уайт»), крепящиеся болтами и стремянками к коренному листу, не имевшему ослабляющих его загибов. Через много лет, убедившись в высокой работоспособности этого соединения и не найдя альтернативы, его применили в рессорах грузовика ЗИЛ-130. Свободный (задний) конец передней рессоры выполнили скользящим, что также повысило надежность соединения и придало характеристике подвески некоторую нелинейность, весьма желательную для повышения плавности хода. Результатом впоследствии был рост почти вдвое средних скоростей движения по грунту, доходивших до 60-70 км/ч — рекордный результат для трехосных автомобилей.
Балансирная подвеска задней тележки была, практически полностью использована от ЗИС-151 и, к сожалению, унаследовала все ее слабые места — подшипники качения опор, их уплотнения, шарниры головок реактивных тяг. Вполне терпимые на «Студебекере», они оказались недостаточно долговечными на отечественных, более тяжелых машинах и в наших дорожных условиях. Зато тормоза с пневмоприводом были отменными, не сравнить со «Студебекером».
В конструкцию БТР сразу же было заложено применение односкатных шин увеличенного сечения и с развитыми грунтозацепами размером 9,00-20″ (от ЗИС-150), 10-слойных, сравнительно низкого давления, с универсальным рисунком протектора «Вездеход» («елка»), с единой для всех мостов колеей (1600 мм, можно было и шире). Это было смелое и перспективное решение. Преимущества такой схемы — заметное снижение сопротивления качению колес большего диаметра (уменьшение «угла атаки»), отсюда резкое увеличение проходимости по слабым грунтам, лучшее уплотнение колеи и меньшая работа, затраченная на ее образование (задние колеса идут по колее передних), повышение клиренса под мостами. И как следствие — рост средних скоростей движения по местности.
Но в то время это было не для всех очевидным. Основной армейский заказчик, очарованный проходимостью «Студебекера» с его 2-х скатной задней тележкой (естественно, по сравнению с обычными отечественными неполноприводными автомобилями, и, если честно, не такой уж высокой абсолютно — не намного лучше ЗИС-151), упорно стоял за двухскатные задние колеса («Чем больше гребущих колес, тем лучше!»). Похоже, для него не существовало таких негативных, но реальных явлений, как «бульдозерный эффект», забивание рисунка протектора густой грязью (при двухскатных шинах — особенно частого), увеличенное сопротивление качению колес небольшого диаметра, к тому же, вынужденных разрушать переднюю колею и прокладывать новую. Но к тому времени уже имелся богатый мировой опыт повышения проходимости колесных машин, особенно у англичан, достаточно «наевшихся» сыпучих песков в пустыне Сахара. Они исповедовали на большинстве своих армейских автомобилей односкатную и однорядную ошиновку с колесами предельно больших (по условиям компоновки) диаметров с развитыми рисунками протекторов (для сыпучих грунтов — «прямая елка»). Первым у нас хорошо понял это, по достоинству оценил и учел в своей работе ГАЗ, построив в 1943-1944 годах двухосные и трехосные вездеходы ГАЗ-63 и ГАЗ-33 — именно по такой схеме.
В 1945 году получил ошеломляющие для многих результаты НАТИ, поставив обычный «Студебекер» на одинарные шины 9,75-18″ (вместо 7,50-20″ двухскатных сзади) с одинаковой по размеру для всех колес колеей. При одновременном испытании на снегу и весенней грязи средняя скорость на шинах 9,75-18″ в 1,67-2,35 раза превышала таковую у обычного «Студебекера» при почти двойном уменьшении расхода топлива и при гораздо более высокой проходимости на слабых грунтах. Конкретные заказчики БТР — «танкисты», технически более грамотные, чем общевойсковые, видимо, знали об этих результатах, поэтому не возражали сразу поставить будущую машину на одноколейный и односкатный ход. Более того, в тактико-технических требованиях они указали на желательность применения шин большого сечения и повышенной эластичности с регулируемым внутренним давлением воздуха, способным понижаться с 3,5 до 0,5 кгс/кв.см, как на трехосной американской амфибии GMC DUCK-353.
Было уже известно, что при использовании шин увеличенного сечения со сниженным в несколько раз внутренним давлением проходимость на мягких и топких грунтах резко возрастала. Эта система могла помочь пулестойкости шин, весьма актуальной для БТР. Воздушный компрессор чаще всего способен восполнять утечку воздуха через пробоины или хотя бы не позволять ей быть мгновенной. Но в то время еще не были разработаны отечественные шины с регулируемым давлением и мягкими, но прочными боковинами, способными длительно работать с большими деформациями, не все было ясно в конструкции системы подачи к ним на ходу воздуха.
Такие работы были проведены только к 1950 году в Днепропетровске для амфибии ДАЗ-485. Задачу же пулестойкости принятых шин 9,00-20″ с постоянным внутренним давлением 4 кгс/кв.см и достаточно жесткими боковинами предполагали решить установкой в них двойных камер («мешок в мешке»), как на американских бронеавтомобилях М-20. На испытаниях ЗИС-152 и были применены такие камеры, заимствованные с М-20, которые проверяли пулеметным обстрелом. Выявилось, что полной гарантии неуязвимости они тоже не давали. Но так как ярославские шинники не смогли освоить их изготовление, на серийные БТР ставили обычные камеры, вынужденно отказавшись от идеи их пулестойкости.
Кстати, именно в это время основной армейский заказчик при не совсем понятной поддержке директора ЗИС И.А.Лихачева благополучно «завалил» односкатный вариант трехосного ЗИС-151 в пользу двухскатного, несмотря на более чем благоприятные для первого результаты дорожных испытаний (кроме движения по болотистой луговине).
Военные осознали свою ошибку, вдоволь намучавшись с ЗИС-151, только в начале 50-х годов, и то не до конца. Достаточно сказать, что еще в 1956 году при подготовке производства односкатного ЗИЛ-157 военные настаивали на одновременном выпуске и двухскатного ЗИЛ-157А (ранее ЗИС-151В). Довод — ниже погрузочная высота, важная для установки на шасси фургонов.
Повышению проходимости БТР должна была содействовать и лебедка, устанавливаемая впереди под носовым бронекапотом, в отличие от американских машин, где она размещалась открыто. Она была разработана для ЗИС-151, но оказалась не очень походящей — громоздкой и тяжелой, на БТРе плохо компоновалась и, к тому же, сильно аэродинамически «затеняла» радиатор. На госиспытаниях было две таких машины. Помучившись с установкой лебедки, ее поставили только на установочной партии ЗИС-152 выпуска 1950 года (четыре машины) и 1951 года (одна машина). Вскоре с согласия заказчика от них временно отказались — его вполне удовлетворяла достигнутая проходимость. К установке все-таки нужной лебедки на все выпускаемые машины вернулись в 1955 году на модификации ЗИС-152В, создав малогабаритную и более легкую конструкцию, вполне вписавшуюся в носовую часть бронекорпуса ЗИС-100В.
Главной заслугой конструкторов ЗИС можно считать создание несущего бронекорпуса ЗИС-100 (машина не имела рамы — только боковые усилители для крепления некоторых агрегатов) весьма рациональной конфигурации с хорошими защитными свойствами брони, удобного для размещения и спешивания десанта. Отказ от рамы позволял сделать его ниже на 200 мм без потери пространственной жесткости. Предварительно, как принято, корпус был смоделирован в разных вариантах на масштабных моделях, результатом чего явилась постройка окончательного деревянного полноразмерного (посадочного) макета. Интересно, что раньше проектированием бронекорпусов на ЗИСе серьезно почти не занимались, и может быть поэтому, не отягощенные грузом стереотипов и прошлых ошибок, по-новому посмотрели на их пространственное построение, раскрой и соединение листов.
В отличие от американских БТР, на которых мало применялся целесообразный наклон листов брони к вертикали — в пользу лучшего использования площади корпуса и упрощения его изготовления, на ЗИС-100 внедрили весьма продуманный «ломаный» характер поверхности брони, в большинстве расположенной под углами 30-45° к вертикали. В этом плане машина больше походила на «обтекаемые» конфигурации корпусов немецких БТР, где придавалось большое значение пулестойкости. Особенно выгодную форму имели носовая часть корпуса и боковины отделения управления, закрытые также и сверху. Наклонное расположение большинства бронелистов, рационально использованных, не привело к заметному сокращению внутреннего объема корпуса — посадочная вместимость его составляла 17 человек десанта (практически два отделения мотопехоты), командир и водитель. Последние для посадки пользовались боковыми бронедверями с откидными верхними щитками.
Для безопасного спешивания десанта назад, под защиту бронекорпуса и огня бортового пулемета, служили высокие торцевые двухстворчатые двери. К сожалению, на последующих моделях советских БТР, как правило, с задним расположением силовых агрегатов такого удобства уже не было (кроме тесного выхода назад на БМП БАЗ-1200).
Носовая часть мотоотсека закрывалась бронежалюзями, степень открытия которых (в небоевой обстановке) регулировалась с места водителя. В бою при закрытых жалюзи забор воздуха для радиатора мог производиться в более стесненных условиях снизу, из-под бронекапота, и этого должно было хватать на время до перегрева двигателя, учитывая непродолжительность операций (работа с «тепловым займом»).
Цельносварной, с открытым сверху боевым отделением (могло закрываться тентом) бронекорпус ЗИС-100 набирался из раскроя листов гомогенной брони «2П» толщиной 13 мм — для передних проекций (нос и лоб), 10 мм — бортовых, 8 мм — кормовых проекций, 6 мм — для крыши и днища.
Естественно, более крупным пулям, большим осколкам, малокалиберным снарядам и взрывам противотанковых мин ЗИС-100, подобно БТР других стран, противостоять не мог, что было бы и нереально. Полагаться можно было только на пассивную защиту: высокую подвижность на поле боя, маневренность, низкий силуэт. Все это в той или иной степени ожидалось и от будущего БТР. Водитель и командир имели в откидных бронекрышках передних смотровых люков по одному пулестойкому смотровому прибору широкого обзора «триплекс» (стандартный блок Б-1). На ранних сериях БТР устанавливались приборы Б-1 в верхних щитках боковых дверей. Потом сочли достаточным иметь там только смотровые щели с регулируемыми задвижками.
Для поражения живой силы и огневых средств противника на дистанции до 1000 метров БТР был вооружен одним открыто установленным станковым пулеметом Горюнова СГ-43 (без бронещитка), способным вести круговой обстрел. Его штатный боезапас (1250 патронов) размещался в 5-ти съемных металлических магазинах-коробках с ленточным питанием. Каждая коробка устанавливалась справа от приемного окна пулемета: перпендикулярно его оси — для стрельбы в боевом положении и вдоль ствола — в положении «по-походному». В этом случае он мог также убираться внутрь корпуса. С левой стороны предусматривался мешок-гильзоуловитель. Ввиду своей относительно малой массы (13,8 кг) пулемет был переносным и мог устанавливаться в любом из четырех кронштейнах-вертлюгах: по курсу на крыше отделения управления (основное положение), на бортах бронекорпуса и в корме. На эти же кронштейны ставился и ручной пулемет ДПМ, входящий в вооружение десанта. Кроме того, десантники могли вести автоматный огонь и наблюдение за полем боя из боевого отделения через шесть люков в бортовой броне (по три на сторону) и два — в корме, закрываемых крышками.
Следует отметить в целом слабое штатное вооружение ЗИС-152. На зарубежных машинах аналогичного назначения и класса обычно устанавливались более тяжелые крупнокалиберные пулеметы. Для вооружения среднего БТР как вариант вполне подошел бы и отечественный ДШКМ (12,7 мм) с ненамного большей массой (34 кг).
Зато приличные тяговые свойства ЗИС-152 позволяли с более высокой, чем гусеничные тягачи, скоростью буксировать за собой в боевой обстановке мощные противотанковые пушки калибром 85-мм и 100-мм, полевые 100-мм пушки, 57-мм и 85-мм зенитные орудия, а также 160-мм тяжелые минометы при достаточной защите расчетов орудий от пулеметного огня.
В бою связь должна была обеспечить двухсторонняя приемо-передаточная танковая радиостанция 1 ОРТ-12, уже не современная и достаточно громоздкая для установки в БТР, с малой дальностью действия (с выпущенной антенной днем на ходу 11 — 15 км), но тогда другого подходящего аппарата не было. Впоследствии рации устанавливались далеко не на всех линейных БТР.
В проектировании ЗИС-152 приняли активное участие конструкторы спецотдела К.М.Андросов (вооружение), И.М.Горячев, А.В.Кураев, А.П.Петренко (корпус, шасси), Р.Г.Писопель (корпус), В.Ф.Родионов (трансмиссия, ведущий по объекту), П.П.Черняев (корпус), руководимые Б.М.Фиттерманом.
К марту 1947 года были построены первые два ЗИС-152, пока с макетными (железными) корпусами. Тогда все делали продуктивно и быстро, срок — «вчера». Их изготовили в «закрытом» 5-м отделении кузовного цеха (там занимались бронированными легковыми автомобилями ЗИС-115). Вслед за ними для проведения полигонных испытаний построили еще четыре такие машины с полноценными бронекорпусами, изготовленными в Муроме.
В мае 1947 года в районе г.Чехов начались их заводские испытания, для проведения которых на достаточно высоком техническом уровне в 1949 году была организована спецлаборатория «152», руководимая Н.Е.Калединым. Причем доводка БТР шла как по лидеру, с опережением аналогичных работ по другим трехосным машинам завода, что потом способствовало совершенствованию их слабых узлов — балок мостов, шкворневых узлов, подвесок, элементов двигателя. Быстро выявился, кроме вышеприведенных, еще один дефект, свойственный в той или иной степени всем автомобилям ЗИС — недопустимый перегрев масла в двигателе при движении в тяжелых дорожных условиях. Путь «лечения» был известен — установка маслорадиатора, для чего пришлось спроектировать двухсекционный маслонасос повышенной производительности. Впоследствии он стал устанавливаться и на обычные ЗИС-151.
Для улучшения продувки мотоотсека по бортам его сделали броневые отдушины. Для исключения поломок вентилятора от инерционных перегрузок его крестовину закрепили на промежуточных резиновых втулках — по типу «Майбах». Мощностные и моментные показатели повысил установленный в 1948 г. верхний карбюратор МКЗ-16В (будущий К-81), выполненный по оригинальной отечественной схеме (автор — Б.И.Абрамсон). Потом, после доработки, он устанавливался на всех шестицилиндровых двигателях ЗИС.
Естественно, исходно слабым для БТР оказалось взятое за основу шасси ЗИС-151 — по воспоминаниям Б.М.Фиттермана, вначале с ним мучились отчаянно. Частое разрушение («сгорание») муфты сцепления из-за возросших динамических нагрузок и большой работы буксирования, особенно допускаемой малоопытными армейскими водителями, удалось предотвратить применением специальной асбокаучуковой композиции (как на ЗИС-110) для фрикционных накладок ведомых дисков. Прогиб балок мостов был ликвидирован заметным (почти на 20 мм) увеличением наружного диаметра их чулков. Хронические поломки концов передних рессор удалось устранить только установкой съемных стальных ушек. Для увеличения динамических ходов передней подвески и повышения тем самым плавности хода подняли нижнюю часть несущего корпуса на 120 мм.
Были и другие усовершенствования, но в целом машина сложилась удачной и сразу, как бы на одном дыхании. Неизбежные доработки не носили принципиального характера и не потребовали радикальных переделок конструкции.
Максимальная скорость движения по шоссе достигала 80 — 87 км/ч. Благодаря хорошей длинноходовой передней подвеске с эффективными амортизаторами и более совершенному движителю при увеличенной удельной мощности средняя скорость движения БТР по типовому маршруту бездорожья с полной (боевой) массой 8600 кг вдвое превышала таковую на ЗИС-151 (64 км/ч против 33 км/ч).
Преодолеваемый подъем по грунту достигал 34°, брод — до 0,9 м, ямы — глубиной до 0,6 м. Клиренс под мостами составлял 290 мм. Проходимость ЗИС-152 была в целом намного выше, чем у ГАЗ-63, ставшим к тому времени в армии как бы эталоном по этому показателю. Запас хода был большой (важно для БТР) и в среднем достигал 600 км (по проселку — 350-550 км, по шоссе — до 750 км). Машина имела умеренные габариты: длина — не более 6550 мм, высота по корпусу без вооружения — 2000 мм.
В течение мая — декабря 1949 года восемь из построенных к тому времени 12-ти полноценных и доработанных образцов с муромскими бронекорпусами проходили войсковые испытания, показавшие в целом их надежность, соответствие тактико-техническим требованиям, удобство и простоту обслуживания.
К декабрю 1949 года были успешно завершены госиспытания трех ЗИС-152, начатые одновременно с войсковыми. После проведения необходимых доработок по результатам испытаний и замечаниям Комиссии, вечером 24 марта 1950 года ЗИС-152 был принят на вооружение, получив армейский индекс БТР-152. В ту же ночь был арестован главный конструктор по машине Б.М.Фиттерман, незадолго до этого (4 декабря 1949 года) приказом Директора завода смещенный с должности главного конструктора завода. Так, для смягчения удара, не раз поступал И.А.Лихачев, обычно неплохо осведомленный о предполагавшихся арестах, хотя волна «еврейских погромов» на заводе уже шла к концу. Впрочем, подобные действия не спасли и самого Лихачева — 20 апреля 1950 года за упущения в работе он был снят с должности директора. Самое интересное, что подписи Б.М.Фиттермана на актах о приемке ЗИС-152 на вооружение и постановку на производство никто не дезавуировал. Считалось, что то был другой Фиттерман — положительный. Он по-прежнему как бы являлся ответственным за жизнь самой любимой своей машины. Правда, среди получивших за создание ЗИС-152 в начале 1951 года Сталинскую премию фамилии его не было. Зато там были люди, лишь косвенно участвовавшие в этих работах: новый директор завода А.Г.Крылов, старший военпред ГБТУ Т.А.Вольская, бригадир слесарей-сборщиков И.И.Прохоров.
Еще весной 1949 года, задолго до окончания госиспытаний, результаты которых вполне прогнозировались, на заводе незамедлительно началась интенсивная подготовка к крупносерийному производству БТР с предполагаемым суточным выпуском их до 10 машин (фактически делали меньше — не более 4-5). Специально был организован новый цех МСЦ-7 на отдаленной закрытой территории завода. Одновременно начали технологическую подготовку к массовому выпуску бронекорпусов ЗИС-100 Муромский паровозостроительный завод и Выксунский завод дробильно-размольного оборудования (ДРО) №177. Впоследствии Сталинскую премию получили ведущий технолог объекта «140» П.А.Цветков и ведущий испытатель Н.Е.Каледин.
Производство ЗИС-152 началось в июле 1950 года. До конца года их было изготовлено довольно много — 600 плановых машин. Из них с рациями — 301 (из них два — с лебедками), без раций — 299 (с лебедками — тоже два). Насыщение пехотных частей Советской Армии новыми бронетранспортерами БТР-152 и их освоение шло быстро, подтверждением чему был показ новых машин в большом количестве на параде 7 ноября 1951 года. Похоже, это произвело на зрителей должное впечатление — пехота предстала перед ними в новом, гораздо более высоком и грозном качестве. Поступили БТР-152 на снабжение и бронетанковых частей — как машина сопровождения и технического обслуживания на поле боя.
При этом в 1951-1952 годах продолжались заводские и межведомственные испытания по результатам внесенных в БТР изменений — слабые места еще оставались. В районе г.Конаково была организована Специальная испытательная база лаборатории «152».
К 1953 году БТР-152 стал основной бронемашиной пехотных и мотомеханизированных соединений армии. Всего их по 1955 год включительно было выпущено 4923 экземпляра: с рацией — 3333, без рации — 1590. Пик производства пришелся на 1954 год — 996 единиц (все с рацией).
В 1955 году взамен БТР-152 был начат выпуск усовершенствованного БТР-152В.
Текст - Евгений Прочко
Опубликован в №3-4/1999 журнала "Техника и вооружение" |
